Так как въезд на территорию заповедника запрещен даже киношникам, нас выгрузили перед мостиком, соединяющем большую землю с островаими. Когда все вышли и столпились около автобусов, местная праздно шатающаяся публика шарахнулась в разные стороны и с любопытством стала рассматривать странного вида сборище.
- Ань, глянь - на нас пальцем показывают!
- Ну что теперь, давай и мы покажем пальцем...
Нас снова пересчитали и повели вглубь бывших владений императрицы Марии Федоровны. Нечего делать – пришлось покориться.... По дороге мы рассматривали природу и старались максимально запомнить дорогу. На случай внезапного отступления. Все той же толпой нас подвели к полуразрушенному зданию. По виду – бывшая усадьба. Велели никуда не уходить и ждать команды. Глупое указание! А далеко ли бы мы смогли уйти в таком виде, даже если бы захотели сбежать??? В городе же невозможно показаться в шляпах, декольте и при прочих аксессуарах. Ждали долго. Ожидание оказалось утомительным. Все сидячие места – скамейки и парапет дома – быстро заняли самые ушлые статистки. Мое внимание привлекла та сама дама с заднего сиденья, сперевшая мою ручку. Она решила не терять время и позагорать. Удобно расположилась на ступеньках, максимально задрала юбку, обнажив худые белые ноги, разулась и похоже, что задремала. Пялиться на ее обнаженные прелести я посчитала для себя неудобным, и отвела взгляд. Стоять было тяжело, мы решили немножко пройтись. Пошли вокруг усадьбы. В каком все запустении! Зато вдалеке мы заметили намечавшееся движение – какие-то люди тащили в нашу сторону какие-то крупногабаритные предметы, мотки проводов и лестницы. Это оказалась съемочная группа. Ура! Уже скоро нас снимут, нас снимут, нас снимут в кино!!! Все немножко оживились и задвигались. Появилась Аннаванна и зычным голосом крикнула:
- Ко мне подходим!
Собрав возле себя всех она, как пастух, задала направление – вот тот дуб! – и стадо безропотно двинулось туда.
Встали у дуба. Постояли. Выяснилось, что еще ничего не готово, а надо уже торопиться, потому что того гляди дождь. Только дождя нам и не хватало! Чтобы чем-то занять народ, велели пойти перекусить. В беляшную. Больше из общепита ничего на острове не было. Нам на все про все дали 40 минут. Опять всей толпой развернулись и пошли искать беляшную. Хорошо, что мы с Аней догадались снять шляпы, а то голова уже ничего не соображала, сдавленная у нее обручем летающей тарелки, а у меня завязками от капора. Освободились от головных уборов не только мы. А так как положить все это было некуда, а оставить на голой земле нельзя – все-таки нам это еще потом на голову надевать – пришлось нести шляпы в руках. В одной руке сумка, а в другой – шляпа. Хорошенький пейзаж!
По запаху нашли ту самую беляшную. Из себя это был типичный закусочно-разливочный павильон типа «голубой Дунай». Грязный. Обшарпанный. И подозрительно пропахший. Наша группа кинематографистов сразу создала очередь, наполнив собой все небольшое пространство «Дуная». Из еды там был только кофе с молоком из ведра (11 копеек стакан), винегрет (копеек 8 тарелка) и непосредственно беляши (17 копеек). Все было отвратительным на вид и ужасным по запаху. Но жрать хотелось зверски! Анины бутерброды уже давно растворились в желудке, и нас предупредили, чтобы мы пользовались моментом и поели, а то съемки могут затянуться до вечера! Делать нечего, пришлось пить мерзкий кофе с запахом и вкусом тряпок и жевать беляши, от одного вида которых мутило. Но не всех – некоторые уплетали с аппетитом, рассказывая, что вчера не было и такого! Нам еще, оказывается, повезло! Поев, вышли снова на воздух. Руки были все в масле из-под беляшей, во рту стоял устойчивый кислый вкус, под мышками зажаты надоевшие шляпы. Со страшной силой захотелось умыться, снять с себя все и лечь.
- У тебя фестал есть? – спросила Аня.
- Вроде есть. Ты считаешь, что...
- Немедленно! А то неизвестно, дотянем ли мы до вечера!
- А чем запить?
- Пойдем поищем.
Найти ничего похожего на источник нам так и не удалось, пришлось давиться фесталом всухую (кстати, с тех самых пор я всегда ношу с собой бутылочку с водой. На всякий случай – помыть ли руки или запить ли фестал). С каждой минутой мы все больше мрачнели, осознав, что:
а) крупно влипли с этим кино;
б) назад дороги уже нет;
в) неизвестно, когда это все закончится;
г) и если закончится, то насколько благоприятным будет исход.
Потому что моя мнительность уже рисовала картины одна другой страшнее – во-первых, по всему телу пошел зуд от сознания того, что в моем платье кто только не ходил, и во-вторых, от беляшей начинал болеть живот, как я и предрекала себе еще ранним утром, отчаянно врав по телефону руководителю практики.
Побродив еще немного около беляшной, мы двинулись к тому самому дубу. Там обнаружили, что наш съемочный состав претерпел самые неожиданные изменения: появились мужчины! Причем, много! Одетые, как и мы во все гимназисткое. По своей давней привычке, я начала считать по головам. Насчитала порядка 50 мужичков. Получается, что кому-то из женщин достанется пара, а кому-то - нет. «Хорошо бы мне паренька какого поставили....» – мечтала я. Мужчины оказались все как на подбор юные. «Солдаты» – зашептали дамочки. Да, конечно, солдаты срочной службы! А какой же еще нормальный молодой человек добровольно согласится весь день париться в кирзовых сапогах и идиотской тесной одежде! Да и вообще, быть всеобщим посмешищем... Это только таких дур, как мы, можно было поймать у Горьковской на «кино» и 7 рублей!
И вот настал момент, когда нас с Аней разлучили. Волей режиссера меня повели в сторону каких-то кустов, а Аню оставили, где была. По кустам нас живописно расставили парами – кавалер-дама и дали задание прогуливаться. Мне достался неразговорчивый малый моего примерно и возраста, и роста, и веса. Он угрюмо подставил мне локоть и отвернулся. Я даже не обиделась на него, потому что сама на протяжении последних 7 часов жизни себе не нравилась. Прогуливаться с ним не было никакого желания, поэтому мы просто стояли истуканами. Так же истуканов по полю было много, пар 20. Остальные, в т.ч. моя Аня, изображали собой толпу. Видимо, родственников, потому что возле них резвились дети. Кстати, наиболее органично в съемочный процесс вписались именно дети! Потому, что они были без громоздких шляп и не ели беляши. С моим ухажером мы простояли в общей сложности минут 20, мои тонкие каблуки уже наполовину ушли в грунт, а команды «мотор!» все еще не было. Вдруг откуда ни возьмись, появилась наша Аннаванна и скомандовала:
- Так, все отменяется, сейчас дождь будет!
А надо сказать, что с утра заметно похолодало и кроме того, что смертельно устала, я почувствовала еще и то, что стала промерзать в своем подвенечном платье с голым бюстом. «Блин, когда же все кончится наконец!» – одна мысль в голове в шляпе. Не успели мы тронуться с места, как та же Аннаванна передумала:
- Нет, оператор говорит, что успеем! Будем снимать!
И тут у нас открылось второе дыхание. Мы с кавалером бодро взялись за руки и даже стали ходить вдоль кустов, и, вроде даже разговаривать! Нашему примеру последовали многие и в результате съемочная площадка оживилась – все куда-то двигались, кружили и что-то делали. Сама камера была на безопасном от нас расстоянии. Видимо, оператор не желал приближаться к нам ближе, потому что либо боялся сам, либо боялся испугать потенциальных зрителей нашим убогим видом. Сколько длились сами съемки, не помню. Может, 10 минут, а может 30 – часы с нас сняли в самом начале. Помню только вздох облегчения, вырвавшийся из многих грудей, когда оператор объявил:
- Пленка кончилась!
Нам разрешили расходиться. Бросив своего кавалера, я помчалась искать Аню. Ее чуть узнала, насколько бледна и измученная она была.
- Вы что тут делали?
- Ничего, мы ходили кругами и делали вид, что собираем цветочки.
- А я стояла в паре с...... ну не важно, с кем, его уже и не видеть!
- Не знаешь, когда все кончится?
- Боюсь, что никогда....
Мы побрели назад к усадьбе. Там Аннаванна безмятежно курила в компании таких же как она киношников. Ни Шокурова, ни Михалкова, ни на худой конец Аллы Суриковой, в поле зрения не наблюдалось. Мы робко встали в сторонке и ждали, когда на нас обратят внимание.
- Вам чего?
- А скоро все кончится и нас отпустят?
- А уже все, можете идти!
- А как..... мы же не можем в таком виде через весь город, и потом, наша одежда в ДК подводников… то есть летчиков….
- Вот тогда сидите и ждите спокойно, когда за вами придет автобус.
Ждали долго. Мучительно долго. Пригорюнились уже все. Даже бойкая девица, бывшая в моем платье, и то успокоилась и спокойно сидела в сторонке, глядя в даль. Видимо, присматривала себе очередной наряд из архивов Ленфильма на завтра.
Когда наконец-то пришла команда идти в автобус, у нас было такое ощущение, что мы на съемках уже месяц. И столько же не ели, не спали и не мылись. В автобусе тоже была подозрительная тишина.
- Как ты думаешь, можно разобрать уже прическу? – спросила Аня, - у меня голова гудит от шпилек.
- Наверное можно, но только КАК?
- Попробую..... Нет, не идет, ладно.... потерплю еще.....
Похоже, что голову ей сковали намертво в один монолит из шпилек, волос и невидимок. У меня же все держалось благодаря лаку, и даже капор так и не справился с начесом.
В автобусе разморило окончательно.
Когда подъехали к ДК, был уже вечер, часов 6. А у нас впереди еще была процедура сдачи одежды, но в порядке, обратном утреннему. Сначала открыли комнату. Нашли свое – все мятое и пыльное. С облегчением сняли ненавистные и еще более грязные платья. Причем, многие их кинули прямо на пол! Ладно, что еще не встали. Потом эти платья пошли сдавать под расписку костюмеру. Туда же пошли и шляпы – какое счастье! Потом нам надо было отметиться вторично у бухгалтера и взять ее телефон, чтобы получить законные, потом и кровью заработанные денежки. Собравшись уже было уходить, мы глянули друг на друга и поняли, что надо каким-то образом разбирать колтуны в волосах. Я-то еще могла бы доехать Софьей Ковалевской в метро, мне плевать, но вот Аня наотрез отказалась идти с плоской головой и в завитках на затылке по городу. С трудом, но нам удалось распутать хотя бы пучок.
- Ой, пошли, что ли.... Артистки.....
И мы побрели в общагу.
Эпилог.
В общаге нас ждал вкуснейший ужин из картошки с тушенкой, бутылка водки и 9 человек слушателей. Ночью мы пошли в душ отмываться от этих заношенных платьев. Ане все еще мерещились то вши, то блохи (в глаза не видели!). Через день Аня уехала домой в Нижний, а я осталась еще на месяц в Питере. В назначенные сроки я стала названивать по бухгалтешиному телефону в надежде получить 7 рублей за себя и 7 за Аню. Только через неделю безрезультатных звонков, практически накануне окончания моей практики, удалось получить информацию, что деньги выдают. Деньги получить тоже удалось, причем в полном объеме. Как она и велела перед отъездом, на ее гонорар я накупила шампуня в «Болгарской розе» и вручила ей пакет с дефицитом как память о кино.
